30 лет назад состоялась попытка государственного переворота. Заговорщики ГКЧП сместили с должности президента СССР Михаила Горбачева и попытались удержать власть силовым путем. Августовский путч до сих пор содержит немало тайн и многие эксперты спорят, был ли это на самом деле переворот или срежиссированная акция по развалу страны. Один из участников тех судьбоносных дней рассказал о своей роли в защите демократических ценностей и свобод будущей России.
90-летний Семен Твердохлебов живет скромно в обычной трехкомнатной квартире в подмосковном Лыткарино. На стене его комнаты висит большая фотография, где он в обнимку с первым президентом России Борисом Ельциным стоит на фоне Кремля. На первый взгляд трудно отличить, кто из них является настоящим президентом, потому что сходство парадоксальное. Если все же немного присмотреться, то разрез глаз, оттянутое левое ухо и маленькая родинка на левой скуле выдают двойника. Семен Твердохлебов был одним из трех двойников Бориса Ельцина и неоднократно выполнял самые ответственные задания. Именно он в августе 91-го выступал у Белого дома на танке.
— Семен Абрамович, расскажите, как вы узнали о начале путча?
— Да как и все, по радио. Я накануне ночью вернулся с Ельциным из Казахстана, где прикрывал его во время официальной встречи с Назарбаевым. Всем было хорошо известно, что Нурсултан Абишевич является большим любителем кумыса и поэтому общаться с ним предстояло мне. Ельцин тогда чувствовал себя неважно после субботних шашлыков и всю деловую поездку проспал в гостинице. Когда мы прилетели в Москву 19 августа, то сразу же поехали отдыхать на дачу в «Архангельское». Всю ночь пили водку и играли в домино, а утром в 6 утра по радио объявили о введении чрезвычайного положения.
— Какова была реакция первого президента России?
— Ну Ельцин сначала не понял, что произошло. Он прямо так и сказал: «Козел!». Я у него уточнил, что он имеет в виду. Ельцин пояснил, что опять проиграл и расстроился. Он несколько минут сидел в прострации, а потом сказал, что с ГКЧП нужно что-то решать. К этому момент на дачу уже приехали Силаев, Хасбулатов, Кобец и другие. Стали думать, что делать. Мнения были разные: от продолжить забивать козла (ред. - Ельцин настаивал и хотел отыграться) и до того, что нужно ехать в Москву и организовывать сопротивление.
— Кто все-таки настоял на том, что нужно ехать к Белому дому?
— Виктор Ярошенко, министр внешних экономических связей РСФСР. Он активно убеждал Ельцина, но тот не хотел рисковать и вообще не верил в победу демократии. Ельцин больше склонялся к ГКЧП. Он считал, что им удастся удержать власть и тогда пройдет волна политических репрессий, как в 37-м, закрутят гайки, введут талоны, а его самого снимут с должности в случае мятежа и отстранят от спецрасределителя. Мы долго спорили, а потом Борис Николаевич махнул рукой и сказал: «Семен, попробуй. Если что, то я не при делах, а это все-таки твоя работа. Поддержи как-нибудь так и коммунистов и демократов. Нужно выступить, чтобы не замазаться, мол, мы ни с теми и ни с этими, у нас особый путь». Я отправился в Москву.
— Почему Ельцин не поехал с вами?
— Он опасался, что дан приказ на его ликвидацию. И действительно, на выезде с дачи дежурила группа бойцов «Альфы». Меня они знали в лицо, поэтому не тронули и пропустили. Их задачей был Ельцин и его устранение в случае, если он покинет периметр дачи. Это было личное указание Крючкова. Тут можно сказать, что мы в каком-то смысле переиграли спецслужбы. Борис Николаевич остался на даче, чтобы по телефону координировать мои действия в Москве.
— Как появилось обращение «К гражданам России»?
— Это практически чистый экспромт. По прибытии в Белый дом началась работа над текстом выступления. К тому моменту я работал с Ельциным уже несколько лет и меня эта работа порядком утомила и подорвала изрядно здоровье. Я написал заявление по собственному желанию, в котором изложил причины своего ухода и выразил крайнее недовольство политикой, проводимой Ельциным. Этот документ и стал основной для обращения «К гражданам России». Мы его дописывали вместе с Коржаковым и получилось так, что я в итоге осуждаю деятельность ГКЧП и призываю всех выйти на защиту демократических ценностей. Коржаков даже хотел вставить от себя пару матерных слов, но я его уговорил не делать этого.
— Когда вы выступали на танке, то не боялись пули снайпера или что кто-то из толпы выстрелит в вас?
— Честно, мне было очень страшно. Я не хотел вообще туда идти, но долг обязывал. Я решил, что это исторической момент и тут уж была не была. Вообще я человек непьющий, потому и дожил до 90 лет, но тогда я хорошенько поддал. Подумал, что если уж умирать, то только как настоящий демократ.
— Как Ельцин оценил вашу инициативу выступить против ГКЧП?
— После своей речи я вернулся в кабинет Ельцина, который располагался на третьем этаже Белого дома и попытался связаться с ним. Трубку никто не брал и я подумал, что с ним покончено, и скоро придут за мной. Но как мы потом узнали, Ельцин просто заработался и от перенапряжения просто уснул. Он пришел в себя 21 августа, когда все уже было кончено. Я получил от него благодарность, ящик водки «Столичная» и солидный гонорар в валюте.
После августовского путча Семен Твердохлебов передумал увольняться и продолжил работать на Ельцина до конца его президента. Он подменял первого президента России в самые ответственные моменты для страны. Твердохлебов вместо Ельцина посещал Чечню в 1996 году и ушёл в отставку 31 декабря 1999 года с поста президента России и его двойника одновременно.
