За всю историю «Панорамы» мы не раз приглашали на интервью опальных деятелей, диссидентов и оппозиционеров. Так, именно благодаря интервью с Лениным в Финляндии граждане Российской империи смогли узнать о партийной программе большевиков и причинах подавления Июльского восстания, а за широко распространившееся в самиздате и заграничной прессе интервью с академиком Сахаровым главные редакторы издания были удостоены Пулитцеровской премии в 1984 году.
В этот тяжёлый для журналистики час интервьюер «Панорамы» Олесь Вавёркин на свой страх и риск взял интервью у лидера радикальной части российской оппозиции Григория Явлинского, доказывая, что журналисты издания всегда готовы исполнить свой гражданский долг.
Подъезжая к месту встречи, для дополнительной безопасности мы вынуждены были выйти за километр от конспиративной квартиры, в которой временно располагается штаб «Яблока» и место проживания Явлинского. Подойдя к двери, назвав пароль, мы вошли в подпольный штаб, в котором, несмотря на угрозу ареста, ни на секунду не затихает конструктивная борьба за российскую демократию.
«Вот в этой комнате я выхожу на связь с Венедиктовым (признан в РФ иностранным агентом) на «Живом гвозде», когда не могу прийти в его студию из-за угрозы планового покушения, – рассказывает нам главный оппозиционер, проводя небольшую экскурсию по штабу. – А вот тут расположена подпольная типография, в которой мы печатаем листовки с агитацией за «Яблоко». Разрешения все есть, если что. Работа кипит, как видите. Мы не сдаёмся».
Завершив осмотр квартиры и удостоверившись в отсутствии риска полицейской облавы, мы начинаем наше интервью.
— Григорий Алексеевич, спасибо, что согласились на интервью.
— Вы – единственное СМИ, которому можно доверять. Только говорите потише, шёпотом, пожалуйста. Не дай бог, нас соседи услышат.
— У нас долгое время не получалось у вас взять интервью. Почему в этот раз беседа с вами оказалась возможной?
— Потому что у власти не было другого выбора. Я намеренно позвонил в Кремль, как всегда выслушал, что от меня ждут, какие заявления я должен сделать, а потом... Потом я взял и повесил трубку. Они знали, что я собираюсь дать интервью «Панораме» и не смогли помешать. Я поставил их перед фактом. Я на шаг впереди. Я не отступлю.
— Расскажите в каком состоянии пребывает партия «Яблоко»? Каковы ваша программа и план дальнейших действий?
— Конечно, нам очень тяжело. Меня перестали звать на телевидение, партии сократили государственное финансирование, убрали упоминание моей программы реформ из учебников истории. Однако мы не сдадимся. Выгнали из телевидения? Будем агитировать на других платформах, МАХ, например. Сократили госфинансирование? Компенсируем продажей нового мерча «Яблока».
— Однако вас до сих пор не признали иностранным агентом и не завели уголовное дело, хотя риски существуют. Есть ли у вас план на этот случай?
— Если меня признают иностранным агентом или посадят в тюрьму, то это будет конец режима (прим. ред.: после интервью Явлинский попросил нас уточнить, что речь была о его режиме сна). Все прекрасно знают, что Явлинский и его партия никогда не финансировались иностранными государствами, а только своим. И членскими взносами. А уголовное дело на меня не за что завести. Они думают, что если я оппозиционер, то я преступник и уголовник, но я соблюдаю закон и прицепиться ко мне невозможно. Если меня арестуют, то даже мои противники поймут, что это всё фарс, потому что все прекрасно знают, что Явлинский ничего не сделал. Меня можно признать иноагентом, меня можно посадить и меня можно убить. Но меня никогда невозможно заставить замолчать.
— У многих в России возникает ощущение, что вы – спойлер, и изображаете из себя оппозицию.
— Ну, вы же понимаете, что эти обвинения не связаны с реальностью. Что по их мнению реальная политика? Сидеть в тюрьме? Уехать заграницу и писать в Twitter? Это реальная политика? Нет. Реальная политика — это здесь, со своим реальным народом. Даже в рюмочной неподалёку реальной политики больше, чем в Twitter у иноагентов. «Яблоко» уже на протяжении 30 лет защищает демократию в России, и мы никуда не бежим, мы здесь. Ни одна другая демократическая партия так долго не была на виду в России. Куда делись все эти декабристы после своего восстания? Куда делись кадеты после октября? А мы встали и стоим. Пусть немного надломленные, нагнутые, но стоим.
— Вы участвовали в выборах 2018 года, но кампанию 2024-го года вы пропустили. Почему?
— На самом деле ничего я не пропускал. Меня просто не допустили. Я говорил, что выдвинусь, если соберу 10 миллионов подписей за выдвижение. И я собрал даже в 10 раз больше. Но эти подписи тогда просто сгорели. Иначе всем стало бы ясно, что поддержка властей в соцопросах просто-напросто рисованная, и поэтому они подстроили этот поджог, чтобы не утруждать себя создавать надуманные поводы не допускать меня на выборы.
— А на выборах в 2030 году будете выдвигать свою кандидатуру?
— Посмотрим. Если появится такая же угроза демократии, как Алексей Навальный, то придётся опять идти на выборы. Я уже неоднократно спасал страну от популизма: в 2012-м, в 2018-м и в 2021-м. Если мне скажут – спасу снова. Вы знаете, не буду давать никаких обещаний, кто знает, как оно там сложится, но всё возможно, да. В 2018-м году мне говорили, что я даже процента не наберу, но я набрал. Набрал бы намного больше, и, скорее всего, победил, если бы не фальсификации.
— И всё-таки, как вы считаете, сможете ли вы достойно заменить текущее руководство России?
— Я этого не знаю. А вообще, мне сейчас охрана дала сигнал, что нам пора заканчивать. Есть риск обыска через час и нужно уничтожить все доказательства. До скорой встречи в конструктивной России будущего.
